77 лет назад десятки тысяч турок-месхетинцев по приказу советского руководства были принудительно выселены с территории Грузинской ССР. Женщин, детей, стариков (мужчин ранее забрали на фронт) погрузили в вагоны для перевозки скота. Тысячи умерли в пути, так и не добравшись до советских республик Центральной Азии — конечного пункта депортации. Десятилетия спустя турки-месхетинцы, разбросанные по всему свету, так и не реабилитированы и всё еще не могут вернуться на родину.

Грязный и холодный вагон, битком набитый людьми. Ни провианта, ни теплой одежды — старики, женщины и дети, которых торопили военные, собирались в спешке, не взяв с собой вещей. Позади остался родной край — горная местность на юге Грузии близ границы с Турцией. Впереди — неизвестность.

ПОКИДАЯ РОДИНУ НЕ ПО СВОЕЙ ВОЛЕ

Билор Тутадзе тогда было восемь лет. На глазах ребенка в пути умирали ее односельчане. Сильные холода, голод и болезни делали свое дело. Мертвых не хоронили. Поезд останавливался на станциях, солдаты выносили трупы. Состав двигался дальше...

Билор помнит, что до депортации ее семья жила в селе Толоши в Аспиндзском районе Грузинской ССР. И хоть детство было омрачено войной, вдали от боёв жизнь текла своим чередом. Девочка ходила в первый класс сельской школы, помогала взрослым по хозяйству: семья держала скот, во дворе был небольшой сад.

14 ноября 1944 года, когда на горизонте появились грузовики с солдатами, спокойная жизнь сельчан закончилась. Родители Билор, ее 14-летний брат, беременная жена ушедшего на войну старшего брата и их две дочери оказались вместе с тысячами других турок-месхетинцев «неблагонадежными», которых советская власть решила сослать на чужбину.

Заступиться за слабых было некому: с началом Второй мировой войны более 46 тысяч турок-месхетинцев отправились на фронт, пополнив ряды Красной Армии, воевавшей с вторгшимися на территорию СССР нацистскими войсками. Более половины из них — около 26 тысяч — погибли. Не вернулся с войны и брат Билор. Он так и не увидел своего ребенка, родившегося после ухода на фронт.

Депортации народа предшествовала определенная подготовка, о которой в Толоши и вообще в Месхетии не знали.

В июле 1944 года, нарком СССР Лаврентий Берия обратился к руководителю страны Иосифу Сталину с письмом, в котором предложил депортировать в Среднюю Азию 8 694 курдов, 1385 хемшилов и 76 021 месхетинцев, которые жили в Грузии. Берия писал: «Население этого края, связанное с жителями Турции родственными отношениями, занималось контрабандой, проявляло эмиграционные настроения и служило для турецких разведорганов источником вербовки шпионских элементов и насаждения бандитских групп».

Месхетия, регион на юге Грузии недалеко от турецкой границы, веками населяли тюркоязычные народы. Во второй половине 16 столетия регион был завоеван Османской империей. После русско-турецкой войны 1828-1829 годов Месхетия вошла в состав Российской империи. Затем территория переходила то под контроль османов, то Российской империи. По соглашению 1921 года после Первой мировой войны Месхетия была включена в состав советской Грузии.

В советское время там насчитывалось около 220 сел. Кроме грузин-христиан, в этих селах жили мусульмане, в том числе турки, которых называют «турками-месхетинцами» или «турками-ахыска».

Азербайджанский политолог, кандидат исторических наук Ариф Юнусов пишет, что именно турки-месхетинцы первыми среди этнических меньшинств подверглись репрессивной политике коммунистов в Советском Союзе. По словам историка, в 1928-1937 годах местная интеллигенция столкнулась с преследованиями, некоторые образованные люди были расстреляны. Позже коммунисты начали записывать турок-месхетинцев «азербайджанцами». При получении документов принуждали брать грузинские фамилии. В 1939 году в школах тюркоязычных районов начали обучать только на грузинском языке. Еще через пять лет советские власти решили депортировать турок, обвинив в «пособничестве врагу».

ПОСЛЕ ДЕПОРТАЦИИ. НА ЧУЖБИНЕ

По словам очевидцев, приехавшие в середине ноября в сёла месхетинцев военные машины ездили по населенным пунктам, солдаты объявляли, что будут проводиться учения, поэтому необходимо собраться в течение двух часов и быть готовыми к отъезду. Сельчан убеждали, что это временная мера, через некоторое время они вернутся домой. Кто знал, что их лишат родины...

За три дня более 115 тысяч человек были перевезены автотранспортом на железнодорожные станции в райцентрах, оттуда их погрузили в вагоны.

— Людей как баранов кидали, — вспоминает Билор Тутадзе.

Вечером 17 ноября эшелон выехал из Грузии.

Билор Тутадзе, которой сейчас 86 лет, до сих пор помнит, какие муки испытала во время насильственного переселения из Грузинской ССР. Когда депортировали турок, на Кавказе стояла теплая осень. В Казахстан они приехали в конце декабря 1944 года, в сильный мороз.

Билор говорит, что ее родители не взяли с собой ни валенок, ни верхней одежды. Не было никаких условий. В каждом вагоне ехало более 20 семей — яблоку негде упасть. На вагон выдавали по полведра баланды и две-три булки хлеба. В вагонах ели, там же испражнялись. Некоторые стеснялись мочиться на глазах у всех и умирали от разрыва мочевого пузыря.

В пути депортированные были 28 дней. За неполный месяц около 17 тысяч турок-месхетинцев умерли от голода и болезней.

Более половины депортированных прибыли в Узбекистан, около 29 тысяч — в Казахстан и 11 тысяч — в Кыргызстан.

Вагон с маленькой Билор и ее родными остановился на станции Чемолган Алматинской области. Семью Тутадзе посадил к себе в сани человек по имени Адильбек и привез в совхоз «Путь Ильича», ныне село Коксай.

— Казахи хорошо приняли нас. Все дали, кушать дали, в доме поселили нас, — говорит Билор Тутадзе.

Родственники Билор сумели пережить тяжелую дорогу. Но потери были впереди. Ослабшие в пути две племянницы Билор, семи и пяти лет, умерли от простуды через несколько месяцев после прибытия в село. Менее чем через год скончался отец Билор.

— Говорил, что живот болит. Три дня лежал Умер. В селе не было ни врачей, ни лекарств. Как приехали сюда, многие умерли, — рассказывает пожилая женщина.

По разным данным, за первые шесть месяцев после депортации из Грузии в Казахстан погибло 37 тысяч человек. 17 тысяч из них — дети.

После завершения депортации, 2 декабря 1944 года, Берия написал очередное письмо Сталину. Он призвал наградить сотрудников НКВД, отличившихся в успешной операции «по эвакуации» людей из приграничной зоны Грузинской ССР. Было награждено 413 человек.

12 ЛЕТ ПОД ОГРАНИЧЕНИЯМИ

Депортированным предоставили статус «спецпоселенцев», который требовал соблюдения комендантского режима. Им запрещалось покидать место жительства без разрешения. Дважды в месяц они ходили в комендатуру отмечаться. Так продолжалось целых 12 лет.

В апреле 1956 года вышло постановление Президиума Верховного Совета СССР. В нем говорилось о снятии ограничений по спецпоселению с крымских татар, балкарцев, турок — граждан СССР, курдов, хемшилов и членов их семей, выселенных в период Великой Отечественной войны. В постановлении также подчеркивалось, что снятие ограничений «не влечет за собой возвращение им имущества, конфискованного при выселении».

Маленькая Билор и ее семья приспосабливалась к жизни в совхозе «Путь Ильича». Вернувшись с войны, ее брат, который с трудом нашел свою семью в Казахстане, устроился на работу и построил дом.

Турки-месхетинцы в селе свободно говорят на казахском и русском языках. Но Билор Тутадзе хорошо владеет только родным языком. Старший брат Билор хотел отдать ее учиться, но мать была против.

— Брат пришел с войны. Все купил — и одежду, и тетради, и книги. Но мама не пускала: «Ой, девчонка, зачем учиться, не надо». Не пускали. Работала в колхозе, — рассказывает она.

В 16 лет Билор вышла замуж. Вместе с супругом они вырастили шестерых детей. Муж умер в 1995 году. Сейчас у нее более 30 внуков и правнуков.

Билор Тутадзе до сих помнит Адильбека, который встретил их на станции и привез в свое село. Не забывает и Каныбека, который приютил всю их семью в своем доме. Их дети и внуки по-прежнему общаются семьями. Билор — одна из немногих оставшихся в живых депортированных представителей своего народа. С каждым годом свидетелей жестокого насильственного переселения всё меньше.

—Депортация — это преступление? — спрашиваю я.

Пожилая женщина задумывается. Потом отвечает: «Не знаю». В разговор вступает ее младший сын, 51-летний Курбан, с семьей которого живет Билор Тутадзе.

— Конечно, это преступление, — говорит Курбан. — Знаете, что обидно? Оттуда выселили восемь народностей: осетин, чеченцев, татар и других. Они через 10 лет обратно уехали. А нам ничего не говорили: ни уезжайте, ни приезжайте. Ни-че-го!

ЖЕЛАНИЕ ВЕРНУТЬСЯ НА РОДИНУ И ПРЕПЯТСТВИЯ

После отмены комендантского режима турки-месхетинцы начали борьбу за снятие обвинений, предъявленных им во время войны, и за возвращение на родину.

В январе 1974 года советские власти издали постановление, разрешающее туркам-месхетинцам переезжать в любую часть Союза. Однако власти Грузии негласно требовали от турок, чтобы они сменили свою национальность и указывали себя «грузинами», если хотят вернуться на историческую родину.

В1980-х годах 186 семей — 1211 турок-месхетинцев — уехали в Грузию и по неофициальному требованию Тбилиси признали себя «грузинами-мусульманами». Однако власти отправляли их не в родные села, а на запад советской республики. На новом месте они подвергались давлению со стороны местных властей, многие разъехались по разным странам. К 1990-м годам в регионе осталось всего 35 семей турок-месхетинцев.

В мае-июне 1989 года межэтнические столкновения произошли в Ферганской области Узбекистана, а в феврале-марте 1990 года в Букинском и Паркентском районах, в результате которых погибли более 100 человек. 66 из них были турками-месхетинцами. Поступали сообщения об убийствах представителей этнических меньшинств. Пострадали две тысячи человек. Напуганные люди массово бежали. К 1991 году более 90 тысяч турок-месхетинцев переехали из Узбекистана. Они отправились в Казахстан, Россию и Азербайджан.

На новом месте положение месхетинцев не улучшилось. Большинство турок, уехавших в Россию, осело на Северном Кавказе, в Краснодарском и Ставропольском краях. На них оказывали давление местные власти и население, особенно казачество. В этих регионах вспыхивали межэтнические конфликты. Не выдержав давления, турки-месхетинцы начали уезжать в США.

Приход к власти в СССР Михаила Горбачева и его политика перестройки дали туркам-месхетинцам надежду. Они думали, что их полностью реабилитируют. В апреле 1991 года Верховный Совет СССР принял закон о реабилитации репрессированных народов. В документе отрицалась вина более десятка народов, к которым были предъявлены обвинения и которые были депортированы во время войны.

Но закон не позволил людям вернуться на родину. Согласно заявлениям некоторых ассоциаций турок-месхетинцев, власти Грузии не заинтересованы в их репатриации.

В 2008 году парламент Грузии принял закон «О репатриации лиц, насильственно переселенных из Грузинской ССР в 40-е годы ХХ века властями бывшего СССР». Но этот долгожданный документ не создал благоприятных условий для возвращения месхетинцев на родину. Чтобы вернуться, необходимо было в течение года собрать документы — 17 видов различных справок. Большинство турок-месхетинцев, имеющих среднее образование и занимающихся хозяйством, не смогли своевременно оформить все бумаги. Но даже сбор всех документов не давал автоматической гарантии: были случаи, когда власти Грузии разрешали четырем членам семьи из семи человек вернуться в страну, а трем другим отказывали.

Туркам-месхетинцам приходится ждать гражданства по два года. Они должны отказаться от гражданства страны пребывания. Но гражданство Грузии могут и не предоставить. В Ассоциации турок-месхетинцев полагают, что Тбилиси выдвинул жесткие требования, чтобы депортированный народ не смог вернуться на родину.

В 2014 году около 60 турок-месхетинцев провели митинг перед посольством Грузии в Вашингтоне. Они держали грузинский флаг и кричали «Ватан!» (по-турецки — Родина).

«Наша цель — привлечь внимание правительства Грузии к проблеме турок-месхетинцев, которые были депортированы в 1944 году и до сих пор не могут вернуться на родину. Правительство Грузии обещало решить этот вопрос, когда вступило в Совет Европы в 2001 году, но не сдержало своего слова. 99 процентов турок-месхетинцев не могут вернуться в Грузию. Они сталкиваются с различными препятствиями», — сказал один из участников протеста.

Как в 2011, так и в 2016 году ООН подвергла критике политику Тбилиси по репатриации турок-месхетинцев. По данным комитета по ликвидации расовой дискриминации, из 5840 заявлений от турок-месхетинцев о возвращении в страну после распада Советского Союза, были одобрены только 1300. «Это очень небольшая часть населения, которая когда-то была принудительно переселена», — заявили в организации.

По данным международных организаций, от 550 до 600 тысяч турок-месхетинцев в настоящее время живут вдали от своей родины. Большинство — в Турции, Казахстане, Азербайджане, России, Узбекистане, Кыргызстане, Украине и США.

Турки-месхетинцы из разных стран периодически встречаются, поднимают проблемы реабилитации народа и возвращения тех, кто хочет жить на родине предков.

НЕРЕАБИЛИТИРОВАННЫЙ НАРОД. ЖИЗНЬ В КАЗАХСТАНЕ

Сегодня в 11 регионах Казахстана живет около 218 тысяч турок-месхетинцев. Они сохранили свой язык, традиции и обычаи.

— В Казахстане нам ничего не угрожает. Есть возможность сохранить наш язык. У нас есть культурные центры. В районах, где проживают турки-месхетинцы, в школах проводят дополнительные уроки турецкого языка, — говорит Расул Ахметов, представитель Всемирной ассоциации турок-месхетинцев DATÜB.

33-летний Расул — один из многих молодых людей, которые борются за полную реабилитацию своего народа, с которым, как он убежден, поступили несправедливо.

— Сегодня Грузия — независимая страна со своим парламентом. Мы ожидаем от нее полной и безоговорочной реабилитации турок-месхетинцев. Это нужно принять как закон, как документ. Мы постоянно пишем письма в Грузию и Евросоюз. Нереабилитированными остались только турки-месхетинцы. Мы спрашиваем, в чем причина и почему в парламенте Грузии это не обсуждают. Процесс все еще продолжается, — отмечает он.

Ахметов считает, что нежелание Грузии обсуждать проблему турок-месхетинцев может быть вызвано опасениями массового возвращения этнического меньшинства. Но, как он убежден, опасаться нечего: многие турки-месхетинцы пустили корни там, где сейчас живут. По словам Расула Ахметова, большинство желающих вернуться на родину в Грузию — пожилые люди. Но их число неуклонно сокращается.

— Нам нужна реабилитация в качестве исторического решения, а не для возвращения в Грузию. Это актуальный вопрос не только для старшего поколения, но и для молодежи. Это тяжелая ноша для нас, — говорит он.

Билор Тутадзе хотела бы хоть разок взглянуть на отчий дом в Толоши.

— Я скучаю, конечно. Хочу посмотреть, как там сейчас. Но как я поеду? Я не могу ходить. Мне 86 лет. Кто меня повезет? Если повезет туда, я свой дом найду. Помню все там, — говорит Билор.

Курбан верит, что мать найдет дом «с закрытыми глазами».

— В прошлом году ее племянник поехал в Грузию, она начертила на листке бумаги, как ему добраться до дома в Толоши, где и куда повернуть. С этой бумагой брат нашел дом, — объясняет Курбан.

— Нашел наш дом, сад, — улыбается Билор.

Домой к матери в это время пришел Нурали, еще один сын Билор Тутадзе. Каждый вечер сыновья навещают мать. Идти им недалеко: живут в четырех домах напротив родительского дома.

— Один день не придешь, мама ругает: ты где был? Вот она здесь живет, мне она не дает забор выше поднять. Свет горит же, когда пришел, когда я усну — все контролирует. Осенью, когда листья опадают, все четыре дома видны, выходит на балкон и смотрит, кто спит, кто что, — объясняет Нурали, провожая меня до ворот.

Внуки Билор Тутадзе ходят в казахско-русские школы. Дома говорят по-турецки. Придерживаются традиций.

— Правда, что турки-месхетинцы уезжают в Турцию? – интересуюсь я.

— Да, — отвечает Нурали. — Но они возвращаются обратно. Не могут там привыкнуть к новому месту.

— Почему?

— Не знаю, может, не нравится. Не поговоришь со своим соседом. А тут выходишь на улицу и общаешься со всеми: «Салам алейкум!», «Что делаешь?» Но есть и семьи, которые остаются там.

— Вас звали в Турцию?

— Звали, но я не хочу. Я даже не думал уезжать, если честно. Мой сын тоже не хочет уезжать, — говорит Нурали.

В разговор вступает Курбан:

— У нас в селе живут и казахи, и турки — все общаются друг с другом. Мы же привыкли. Всю жизнь здесь живем.

Узкий переулок, где расположены дома Тутадзе, упирается в центральную улицу в селе Коксай. Перекресток местные называют «турецким». Столовые, кафе... Мимо проносятся грузовики и тракторы. Я иду по шумной улице, рядом со мной шагают в школу дети турок-месхетинцев, родившиеся и выросшие в Казахстане. В доносящихся до меня обрывках их разговоров на родном языке я улавливаю вкрапления и казахских, и русских слов.

Материал казахской редакции «Азаттыка».